Куприн А.И.

ДЕТСТВО. - ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ. - ПЕРВЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОПЫТЫ.- ПОЛКОВАЯ СЛУЖБА

"Родился я 26 августа 1870 г. Пензенской губ. в городе Наровчате, о котором до сих пор есть поговорка: "Наровчат - одни колышки торчат", потому что он аккуратно выгорает через каждые два года в третий до тла",- так писал Александр Иванович Куприн в кратком автобиографическом письме собирателю автографов Э. П. Юргенсону 20 февраля 1913 г.1

Отец будущего писателя, Иван Иванович Куприн, штаб-лекарский сын, был мелким чиновником, письмоводителем у мирового посредника. По сохранившимся преданиям, это был человек, не лишенный художественных способностей: он недурно играл на скрипке, рисовал масляными красками. Жена его, Любовь Алексеевна, происходила из когда-то богатого, значащегося в "Списке титулованным родам" (СПб., 1892) рода татарских князей Куланчаковых или Кулунчаковых, ведших свое родословие от "царей касимовских". Куприн знал о своих татарских предках и впоследствии в одном частном письме, рассказав о смешных претензиях какого-то остзейского барона на аристократичность, не без некоторого кокетства заметил: "Потомок Ланг Темира, я презираю эту чепуху". На самом же деле, к Тамерлану "касимовские цари" никакого отношения не имели.

Мать Куприна была женщиной незаурядной. Она отличалась, по словам сына, редкой наблюдательностью, энергией и настойчивостью. В письме, отправленном писателем матери незадолго до ее смерти (1910), Куприн писал: "Ты мне теперь очень нужна. Не твой опыт, не твой ум, а твой инстинктивный вкус, которому я верю больше, чем всей теперешней критике".

После смерти матери (ей было тогда за 70 лет) Куприн в беседе с одним газетным репортером дал ей такую характеристику: "Все политические и литературные движения России моя мать переживала, всегда становясь на сторону нового, молодого. Моя мать умерла современным человеком".3 Другому репортеру Куприн сообщал: "Расскажешь или прочтешь ей что- нибудь, она непременно выскажет свое мнение в метком, сильном, характерном слове. Откуда только брала она такие слова? Сколько раз я обкрадывал ее, вставляя в свои рассказы ее слова и выражения".4 А. И. Куприну, когда от холеры умер его отец, шел второй год. Оставшись вдовой, Л. А. Куприна переехала с двумя дочерьми и сыном в Москву, к себе на родину: она была "старинной, убежденной москвичкой" (VII, 153): Переезд этот относится к 1873-1874 г.; вскоре Л. А. Куприна с сыном поселяется в Московском вдовьем доме, описанном впоследствии Куприным в рассказе "Святая ложь".

Материальные трудности заставили Л. А. Куприну отдать единственного сына в семилетнем возрасте в Разумовский пансион (Александровское малолетнее сиротское училище).

Пребывание Куприна в Разумовском пансионе длилось не более трех лет; однако оно оставило в душе писателя тяжелый след. Всегда жизнерадостный и вообще не склонный к жалобам на судьбу, Куприн через всю жизнь пронес отвращение к учебным заведениям вроде Разумовского пансиона и к воспитательной системе, господствовавшей там. Вспоминая в рассказе (*7) "Беглецы" о разумовских "воспитках", как называли пансионеров этого закрытого учебного заведения, Куприн писал: "Все они были подготовлены плохо... Проведши лучшие годы под влиянием истеричных старых дев, они были с самого первоначала исковерканы". Об одной своей тогдашней воспитательнице Куприн писал в том же рассказе: "Среди остальных чудовищ в юбках, старых, тощих желтых дев с повязанными ушами, горлами и щеками, злых, крикливых, нервных, среди всех классных дам, которых у мальчиков и девочек в разных классах было до двадцати, - она одна на всю жизнь оставила у Нельгина сравнительно отрадное впечатление, но и она была не без упреков".

В 1880 г., несмотря на неважную подготовку, Куприн выдержал экзамен во вторую Московскую военную гимназию. Военные гимназии были учреждены в 1862 - 1863 гг. военным министром Д. А. Милютиным взамен дореформенных казарменных кадетских корпусов.

В начале царствования Александра III военные гимназии были признаны непригодными для подготовки будущих офицеров и в 1882 г., в период усиления реакции, были ликвидированы; на смену им были вновь созданы кадетские корпуса. Вторая Московская военная гимназия в годы обучения в ней Куприна превратилась во Второй московский кадетский корпус. Пребывание в кадетском корпусе оказало сильное влияние на характер Куприна. Из "нежного", "впечатлительного", "на других мальчиков не похожего" (IV, 24) он превратился в одного из членов "бесшабашной мальчишеской республики", которая "закаляла их в физическом отношении и калечила в нравственном" (IV, 103). В повести "На переломе (Кадеты)" Куприн с суровой честностью и подкупающей искренностью изобразил эту "военную бурсу", мало чем уступавшую настоящей бурсе Помяловского. С особенной теплотой вспоминал Куприн в "Кадетах" преподавателя литературы: "Пил и другой учитель - русского языка - Михаил Иванович Труханов, - писал Куприн, - и пил, должно быть, преимущественно пиво, потому что при небольшом росте и узком сложении отличался чрезмерным животом. У него была рыжая борода, синие очки и сиплый голос. Однако с этим сиплым голосом он замечательно ху-(*8)дожественно читал вслух Гоголя, Тургенева, Лермонтова и Пушкина. Самые отчаянные лентяи, заведомые лоботрясы слушали его чтение, как зачарованные, боясь пошевельнуться, боясь пропустить хоть одно слово, какой удивительной красоты, какой глубины чувства достигал он своим простуженным, пропитым голосом. Ему одному обязан был впоследствии Буланин любовью к русской литературе" (IV, 107). В лице Труханова Куприн вывел преподавателя Цуханова. В мрачной атмосфере военной гимназии и кадетского корпуса зародилась у Куприна, благодаря талантливому преподавателю, любовь к родной литературе. Это и понятно: уроки и чтения Цуханова переносили его маленьких слушателей из удушливой обстановки корпуса в светлый мир русской литературы, обаяние которой в подобных условиях становилось еще глубже, еще сильнее, еще неотразимее. Впрочем, еще до встречи с Цухановым у юного Куприна были сильные литературные впечатления, несомненно оставившие след в его восприимчивой душе. В раннем детстве бабушка рассказывала ему историю Жанны д'Арк, очевидно считая, что полулегендарные повествования об исторической героине являются более подходящей духовной пищей для ребенка, чем сказки. Но и мир сказок не остался чужд маленькому Куприну: в шестилетнем возрасте он с упоением поглощал книги сказок. Может быть, эти детские и отроческие литературные впечатления и образовали первый пласт его мужественной, жизнерадостной и склонной к романтическому героизму художественной манеры. И в пансионе, и в кадетском корпусе, и, наконец, в юнкерском училище, куда он поступил в сентябре 1888 г.,5 будущий писатель отличался "горячим" характером, часто и резко протестовал против школьных непорядков и правил, нередко подвергался взысканиям и наказаниям. "Бунтарство стало характерной его чер-(*9)той", - писал об этом периоде жизни Куприна один из его биографов. Ко времени пребывания Куприна в кадетском корпусе относятся его стихотворные опыты. До нас дошли стихотворения Куприна, датированные 1883-1887 гг. Среди них, наряду с ученическими перепевами и подражаниями Полежаеву, Надсону и Минскому, встречаются более самостоятельные произведения, представляющие отклики юного поэта на современные политические события. Эти стихотворения свидетельствуют о том, что в кадетском корпусе, несмотря на строгий режим, Куприн имел в какой-то мере возможность следить за общественно-политической жизнью родины и что у него уже складывались в это время демократические взгляды. Такова, например, сатирическая "Ода Каткову" (1886), в которой 16-летний Куприн, еще плохо справляясь со стихотворным размером, писал: Открыл нам глаза он: Мужики мол де звери, Всюду должны быть закрыты им двери, Их мол де "тысячи рыл!"... Не менее сатирический характер имеет стихотворение "Недоразумение", написанное по поводу одного из путешествий Александра III. Стихотворение "Сны", датированное 14 апреля 1887г., было создано под явным впечатлением циркулировавших в обществе сведений о заседаниях особого присутствия Сената, разбиравшего дело А. И. Ульянова и товарищей, обвинявшихся в покушении на Александра III. 15 апреля суд вынес постановление о казни А. И. Ульянова и четырех его соучастников. Слухи о возможности казни А. И. Ульянова проникли, как видно, и в кадетский корпус. В стихотворениях этих лет Куприн следует за демократическими поэтами- восьмидесятниками, у которых, наряду с мотивами уныния и тоски, встречались и попытки изобразить борцов-революционеров. Таковы, с одной стороны, стихотворения Куприна "Слезы бесплодные, думы тяжелые", "Песнь скорби", с другой - "Боец" (1885), с характерным для поэтов этого десятилетия образом умирающего революционера, борца за "правду (*10) святую", за "родину дорогую", передающего "братьям" знамя, которое он "высоко держал".6 Слабые и мало самостоятельные стихотворения Куприна 1883-1887 гг. все же имеют значение как документы, характеризующие формирование его общественно-политических взглядов и литературных интересов. В 1889 г. Куприн познакомился с довольно известным тогда поэтом, Лиодором Ивановичем Пальминым, автором стихотворения "Requiem" ("Не плачьте над трупами павших борцов"); через посредство Пальмина Куприну удалось напечатать одно свое произведение - "сюиту" "Последний дебют" в журнале "Русский сатирический листок", издававшемся в Москве Н. Н. Соедовым. Рассказ был напечатан в № 48 и подписан сокращенно: "А. К-рин".7 В этом очень слабом произведении рассказывается, как обольщенная режиссером трагическая актриса принимает на сцене яд и гибнет. Некоторые исследователи предполагают, что в рассказе Куприна отразилась история Е. П. Кадминой, прототипа героини "Клары Милич" Тургенева, но эта гипотеза не подтверждена никакими доказательствами. Литературное выступление навлекло на молодого автора неприятности, он подвергся дисциплинарному взысканию: был посажен в карцер. Об этом эпизоде вспомнил Куприн в рассказе "Первенец" (1897), хотя там название журнала и произведения и время события несколько изменены, а имя поэта, оказавшего ему литературную протекцию, очень зашифровано: он назван Иван Лиодорыч Венков. В повести "Юнкера" этот эпизод изложен подробнее, и имя поэта приведено в более прозрачной форме - Диодор Иванович Миртов. Рассказ, которым Куприн начал свой литературный путь в печати, был не первым его опытом в прозаическом жанре; по крайней мере, герой его повести "Поединок", Ромашов, в котором исследователи видят много биографических черт его создателя и который также занимается литературным творчеством, сочиняет повесть "Последний роковой дебют": "Это была третья, сочиняемая (*11) Ромашовым повесть",- сообщает Куприн (II, 98). Да и в рассказе "Первенец" первый опыт писателя назван "Ранние слезы". Неприятность, вызванная печатным выступлением, лишь приостановила, но не прекратила писательскую деятельность Куприна. Пребыванием в юнкерском училище закончилось систематическое образование Куприна. Не очень большие знания вынес он из школы. Дальнейшая жизнь также не способствовала укреплению и расширению его научного кругозора. Поэтому впоследствии Куприн, чувствуя недостаточность своего образовательного багажа, нередко высказывал сожаление по этому поводу: "Никакой талант ничего не стоит без систематического образования", - писал он в своей автобиографии.8 В лекциях о русской литературе, прочитанных им в 1916 г. в Тбилиси, Куприн "говорил и о собственных произведениях, крупным недостатком которых, по его мнению, является отсутствие систематического образования у их автора".9 Обучение Куприна в военно-учебных заведениях пришлось на последние годы царствования Александра II и начало царствования Александра III, на пору "разнузданной, невероятно бессмысленной и зверской реакции".10 Армии и в особенности офицерству в планах реакционного правительства отводилась роль беспощадно жестоких подавителей революционного движения, душителей малейших признаков общественного недовольства. Вдохновителями подобной политики правительства были журналисты М. Н. Катков, издатель "Московских ведомостей", князь В. П. Мещерский, издатель газеты "Гражданин", и А. С. Суворин, редактор-издатель газеты "Новое время". Во всех этих изданиях настойчиво проводилась мысль о том, что армия является опорой трона, религии и национальных интересов, что надо воспитывать офицерские кадры в духе слепого, нерассуждающего повиновения начальству. Все эти реакционные начала прямолинейно и грубо проводились в преподавании и воспитании в кадетских корпусах и юнкерских училищах в 1880 -1890-е годы. Неудивительно поэтому, что культурный уровень русского офицерства в последние десятилетия XIX и в начале XX в. был очень невысок. Тем более существенно, что у юного Куприна в подобной обстановке появились сатирические "Ода Каткову" и "Недоразумение" и стихотворение "Сны", осуждавшее казнь революционеров. Очевидно, во время отпусков и в каникулярные месяцы Куприн вращался в среде прогрессивно настроенных людей, общение с которыми в какой-то мере противодействовало удушающей обстановке монархического юнкерского училища. К сожалению, именно эти годы жизни Куприна очень мало отразились в сохранившихся рукописных и печатных источниках. В 1890 г. Куприн окончил юнкерское училище по первому разряду и был назначен в 46-й пехотный Днепровский полк, стоявший последовательно в Каменце-Подоль-ском, Проскурове, Волочиске. В полку Куприн прослужил около четырех лет. Никаких сведений об этом периоде его жизни, кроме официального послужного списка, не сохранилось. Поэтому особый интерес приобретают те места в литературных произведениях Куприна более позднего времени, которые отмечены печатью автобиографичности. Вот как начинается, например, рассказ "Неизъяснимое" (1915): "В то время ныне небезызвестный писатель Александров был наивным, веселым и проказливым подпоручиком. .. "Подпоручик часто подвергался домашнему аресту то на двое, то на трое, то на пятеро суток с приставлением часового и без. А так как в маленьком юго-западном городишке не было своей гауптвахты, то в важных случаях молодого офицера отправляли в соседний губернский город, где, сдав свою шашку на сохранение комендантскому управлению, он и отсиживал двадцать одне сутки, питаясь из жирного котла писарской команды. (*13) "Проступки его былй почти невинны. Однажды он въехал в ресторан, на второй этаж, верхом на чужой старой, одноглазой, бракованной лошади и, выпив у прилавка рюмку коньяку, благополучно, верхом же спустился вниз. Приключение это обошлось для него благополучно, но на улице собралась большая толпа, и вышел соблазн для чести мундира".11 Далее рассказывается, как подпоручик Александров выпрыгнул в окно из находившегося во втором этаже танцевального зала офицерского собрания, чтобы принести брошенную "королевой бала" розу, и, - совсем как рыцарь Делорж из "Перчатки" Шиллера, - отказался от обещанной награды - поцелуя. Однако Куприн был не только "наивным, веселым и проказливым подпоручиком". В годы своего офицерства он накопил множество впечатлений и наблюдений над жизнью военных, их семейств, над бытом провинциальных обывателей. Впоследствии эти материалы были использованы им в повестях и рассказах из офицерской и солдатской жизни; особенно подробно и правдиво был изображен Куприным полковой быт в повести "Поединок". Шестая глава этого произведения представляет сжатую характеристику заурядного пехотного полка последних десятилетий прошлого века, перед войной с Японией. В каждой строчке этой главы видно всестороннее, глубокое, серьезное знание жизненного уклада офицерства, его скучных и тяжелых будней, его тусклых, пьяных радостей, его бесперспективной, беспросветной жизни, видно умение художественно обобщать, типизировать накопленные материалы. В рассказах "Дознание", "Ночлег", "Свадьба", "Ночная смена", "Поход" и других Куприн рисовал отдельные эпизоды из хорошо изученной им полковой жизни, не включавшиеся в план "Поединка". Весь этот цикл произведений Куприна занял в русской литературе конца XIX и начала XX в. заметное место, по праву принеся их автору славу крупнейшего бытописателя русской армии. В полку Куприн продолжал заниматься литературным творчеством. Возможно, что он печатался и после 1889 г. после "Последнего дебюта". Во всяком случае, (*14) произведения, написанные им в период пребывания на военной службе, значительно художественнее его стихов 1883-1887 гг. и его первого рассказа. В первой половине 1893 г. Куприн через одну свою петербургскую знакомую отправил в пользовавшийся в то время большим авторитетом либерально-народнический журнал "Русское богатство" повесть "Впотьмах". Она была принята к печати и увидела свет в №№ 6 и 7 "Русского богатства" за 1893 г. Позже, в № 11, был опубликован рассказ "Лунной ночью", а в 1894 г., в № 8, - "Из отдаленного прошлого". В "Русском богатстве" Куприн продолжал печататься на протяжении почти десятилетия. Впрочем, не все посылавшееся Куприным в редакцию "Русского богатства" попадало в печать. Так, из его недатированного письма к секретарю журнала А. И. Иванчину-Писареву, относящегося, повидимому, к 1893 г., явствует, что им был отправлен в "Русское богатство" рассказ "Идеал", в печати не появившийся. Года через два по прибытии в полк Куприн сделал попытку изменить свое положение. Подобно ряду персонажей своих военных рассказов, он поставил себе целью подготовиться к экзамену в Академию Генерального штаба. Для большинства армейских офицеров того периода Академия была единственным средством выбиться из засасывающей тины провинциальной полковой жизни с ее мелкими дрязгами, интригами, пошлыми романами и постоянным безденежьем. Куприн достаточно основательно подготовился и в 1893 г. отправился в Петербург на экзамен. В дороге, при переправе паромом через реку, Куприн был свидетелем некорректного отношения полицейского пристава к какой-то молодой девушке. Куприн вступился за пострадавшую; по словам лиц, глухо упоминавших об этом эпизоде, сделал он это в несколько своеобразной форме - не то бросил пристава в воду, не то избил его. Во всяком случае, по распоряжению командующего войсками Киевского военного округа генерала Драгомирова, в подчинении которому находился 46 Днепровский полк, во время сдачи экзаменов Куприн был отозван назад в полк, и держать экзамен ему "как лицу политически (*15) неблагонадежному" было запрещено. После этого Куприн решил выйти в отставку. Предубежденное против него полковое начальство стало еще сильнее придираться к нему; однажды ему был сделан выговор в особенно резкой форме. Куприн подал прошение об отставке. Через некоторое время просьба его была удовлетворена. Военный период жизни Куприна закончился. Впрочем, во время империалистической войны 1914-1918 гг. Куприн снова служил в армии, но по состоянию здоровья недолго. Первые три печатные произведения Куприна, относящиеся к периоду 1889-1893 гг.,- "Последний дебют", "Впотьмах" и "Лунной ночью" - не имеют сколько-нибудь серьезного историко-литературного интереса. В каждом из них взят "необыкновенный", "захватывающий" сюжет - самоубийство или убийство; герои - тоже "необыкновенные", "загадочные"; психологизм начинающего автора - неглубокий, неубедительный. Впрочем, в рассказе "Лунной ночью", несмотря на то, что молодой писатель шел по проторенной дорожке, уже проступают черты некоторой самостоятельности его, в частности обращает на себя внимание ночной пейзаж, хотя и вызывающий в памяти аналогичные картины Тургенева и Чехова.

Куприн Александр Иванович родился в августе 1870 г. в Пензенской губернии; по матери происходит из рода татарских князей Колончаки. Учился во 2 кадетском корпусе и Александровском военном училище. Писать начал еще юнкером; первый рассказ его: "Последний дебют" был напечатан в 1889 г. в московском "Русском Сатирическом Листке". В 1894 г. Куприн оставил военную службу, работал в провинциальных изданиях, изучал зубоврачебное искусство, служил в технических конторах, занимался землемерием, был актером; все это впоследствии отразилось в его творчестве. Ранние очерки Куприна изданы в Киеве, в двух сборниках: "Киевские типы" (1896) и "Миниатюры" (1897); они довольно бледны и поверхностны. Первый большой рассказ, выдвинувший Куприна как писателя, "Молох", был напечатан в 1896 г. в "Русск. Бог."; за ним последовали: "Ночная смена" (1899), в "Мире Божием", и ряд других рассказов, печатавшихся в этих двух журналах. В 1901 г. Куприн поселился в Петербурге, сделавшись ближайшим сотрудником "Мира Божьего" и издательства "Знание". Этим издательством выпущены первые два тома сочинений Куприна (1903 и 1906). Позднее собрание сочинений Куприна выпущено в Москве, а также дано, в 1912 г., в приложениях к "Ниве" (в восьми томах). В 1914 г. Куприн призван на военную службу. Куприн - писатель переходного времени. В его творчестве запечатлелось настроение "бездорожной" эпохи, но не того ее беспросветно-пессимистического поколения, которое изображено у Чехова , а более молодого. Общественные сумерки в это время уже близились к концу, но все еще оказывали большое влияние на психологию интеллигенции. Главные лица первых рассказов Куприна: инженер Бобров ("Молох"), доктор Кашинцев ("Жидовка") и студент Сердюков ("Болото") имеют много общего с чеховскими героями. Это - чуткие, совестливые, но надломленные, душевно усталые люди, запутавшиеся в рефлексиях и гамлетовских настроениях. Их ужасает зло мира, они остро сочувствуют чужим страданиям, но неспособны к борьбе. Сознание собственного бессилия побуждает их воспринимать жизнь только со стороны ее жесткости, несправедливости и бесцельности. Однако, и у этих рефлектирующих героев Куприна заметна новая черта, отличающая их от чеховских пессимистов. Они органически любят жизнь и цепко за нее держатся. Разум у них говорит одно, сердце - другое. Когда измученный неврастеник, морфинист Бобров приходит к решению о необходимости покончить с собой, правдивый внутренний голос нашептывает ему, что он этого не сделает. "Зачем перед собой притворяться? Ты слишком любишь ощущение жизни, чтобы убить себя..." В студенте Сердюкове эта любовь к ощущению жизни, столь характерная для нового поколения, еще очевиднее. Он потрясен несчастиями лесника и его семьи, медленно гибнущих от лихорадки, он остро сочувствует бедным людям и, ночуя в их избе, доходит до галлюцинаций, до кошмаров; жизнь представляется ему невозможной при существовании подобного рода страданий, жестокостей и несправедливостей судьбы... Но с наступлением утра от этих болезненных настроений у Сердюкова не остается и следа. Его охватывает неудержимое желание самому поскорее выбраться из отвратительного тумана. Ему "вдруг жадно, до страдания, захотелось увидеть солнце", и, когда он, наконец, взбежал на бугор, он "задохнулся от прилива невыразимой радости". Знаменательный финал этого рассказа звучит почти символически для творчества Куприна, для той общественной полосы, которая в нем отразилась. "Туман лежал белой колыхающейся бесконечной гладью у его ног, но над ним сияло голубое небо, шептались душистые зеленые ветви, а золотые лучи солнца звенели ликующим торжеством победы". Маленькие искорки постепенно разгорелись в целое пламя. Позднейшие произведения Куприна, особенно его знаменитый "Поединок" - настоящий апофеоз жизни. Для нового жизнеощущения интеллигенции нашлась и соответствующая идеология - в ницшеанстве. Проповедниками индивидуализма в "Поединке" выступают Ромашев и, главным образом, Назанский, с его крайним девизом: "когда меня не станет, то и весь мир погибнет..." Эти убежденные ницшеанцы искренно преданы новой вере, но слишком слабы, чтобы проводить ее в жизнь. Куприн хорошо уловил это несоответствие между "культом личности" и дряблостью его носителей. Индивидуалистические настроения Куприна выразились не только в обрисовке новых интеллигентов, но и в создании целого ряда своеобразных героев в духе горьковских босяков - простых, цельных, непосредственных, здоровых натур, живущих полною, напряженною жизнью. Таков, например, силач и атлет Бузыга в "Конокрадах", которого "хоть чем хочешь бей, а уж печенок ему, не-ет... не отобьешь, потому что у него печенки к ребрам приросли". В изображении этих стихийных индивидуалистов, полных жизни и близких к природе, больше всего обнаруживаются писательские особенности Куприна. Тут он дает волю своей бурной жизнерадостности, забавляясь пестрой игрой красок, иногда грубоватых, но ярких, непринужденностью поз, непрерывностью движения. В этой именно области особенно чувствуется отличие Куприна от его ближайшего учителя - элегического, сдержанного Чехова; чувствуется, что Куприн вырос под иным, более ясным небом. Талант Куприна достигает наибольшего расцвета в "Поединке", лучшем из произведений Куприна. Яркий бытописатель здесь соединился в Куприне с психологом и лириком. Тема "Поединка" так была ясна и дорога автору, что для развития ее не потребовалось никаких усилий; она излилась сама собой. Захватывающее общее впечатление от "Поединка" не мешает отчетливости его отдельных фигур. Каждая из них не только интересна, как часть большого целого, но и сама по себе живет своей собственной жизнью. "Поединок" появился в средине 1905 г., вскоре после несчастной для России войны с Японией, и потому обратил на себя внимание, главным образом, своей бытовой стороной, резкой критикой военной среды. Картины военного быта и военной психологии, нарисованные в "Поединке", были как бы иллюстрациями к недавним военным неудачам. Теперь, с объективной точки зрения, бросается в глаза не столько эта резкая критика, сколько общий фон ее. Обрисованная у Куприна военная среда является вместе с тем характерной картиной всей дореволюционной русской жизни. Тема, которую предполагал использовать для ненаписанного романа Ромашев: "ужас и скука военной жизни" - могла бы быть темой любого общественного романа того времени. Везде замечалось омертвение и оскудение, везде царили скука и шаблон. "Чувство нелепости, сумбурности, непонятности жизни", угнетавшее подпоручика Ромашева, было присуще всем чутким обывателям старой России, не успевшим преодолеть идейного "бездорожья". Потребностью заглушить его и обусловлена обличаемая в "Поединке" распущенность офицерских нравов, грубость и жесткость военных в отношении друг к другу и к подчиненным. И главный порок, алкоголизм, изображению которого у Куприна посвящены такие яркие страницы, был распространен не только среди военного сословия, а во всей России. Офицеры Куприна (как в "Поединке", так и в рассказах) находятся в тесном духовном родстве с его штатскими героями. Это - неврастеники, для которых невыносимы впечатления будничной действительности, люди с "заживо содранной кожей", как у инженера Боброва. Они остро реагируют на чужое страдание, возмущаются жестоким порядком вещей, но для его изменения ничего сделать не могут; им суждены только "благие порывы". Психологически к "Поединку" тесно примыкает яркий рассказ: "Река жизни". Это заключительный акт той интеллигентской драмы, которая изображена в произведениях Куприна. Небольшой период времени отделяет "Реку жизни" от "Поединка", но в общественном настроении успел произойти большой поворот, - пронеслась волна освободительных событий. Герой Куприна (все тот же доброжелательный и чуткий, но не жизнеспособный интеллигент) не остался к ней равнодушным, он ринулся ей навстречу, но сразу почувствовал, что в новой жизни ему нет места. Как и Назанский, он индивидуалист, поклонник новой веры - "священного уважения к своему радостному, гордому, свободному я". И так же, как у Назанского, его индивидуализм носит совершенно особенную, русскую - альтруистическую, общественную окраску. Он славит жизнь, но уходит из нее, потому что считает себя недостойным ее. "В теперешнее время тяжело и позорно и прямо невозможно жить таким, как я...", пишет он в предсмертном письме к другу. Оптимистическое отношение к жизни особенно рельефно сказывается у Куприна в двух областях; в высоком представлении о любви, как о таинственном даре, ниспосылаемом только избранникам (пламенные речи Назанского, трагический роман Ромашева с Шурочкой, безнадежная любовь в "Гранатовом браслете"), и в его отношении к природе, как к живому целому. Чувство природы у Куприна отличается большой интенсивностью. Его "описания" могут сначала показаться несколько старинными - слишком подробными и цветистыми; но постепенно эта гибкая, тонкая "цветистость" начинает захватывать, ибо ее детали - не риторические метафоры, а творческие искорки; они зажглись от того сложного, жадного восприятия мира, о котором говорил другой вдохновенный певец земли, Мопассан, и которое свойственно Куприну (сон Изумруда в рассказе того же названия, охота в рассказе "На глухарей"). Внешней остроте восприятия у Куприна соответствуют его внутренняя полнота и углубленность. Каким-то особым чутьем, подсознательным разумом Куприн улавливает затаенную сущность вещей, связь причин и следствий, первооснову жизни и ее глубокий смысл, несмотря на кажущуюся случайность отдельных явлений ("Вечерний гость", "Река жизни", мистика Назанского в "Поединке"). В область художественных приемов Куприн не внес ничего существенного нового. Только в позднейших рассказах ("Река жизни", "Штабс-капитан Рыбников" и др.) у него замечается некоторая перемена - явное тяготение к импрессионизму, к драматизации рассказа, и большая его сжатость. Но в большом романе-хронике "Яма", где Куприн выступает гуманным бытописателем домов терпимости, он снова возвращается к старым реалистическим приемам. Не стремясь к новизне в области формы, Куприн углублял и изощрял хорошее старое. - См.: А. Измайлов "Песни земной радости" ("Литературный Олимп", М., 1911); А. Луначарский (Сборник "Отклики жизни", 1906); К. Чуковский "От Чехова до наших дней"; В. Львов-Рогачевский (Сборник "Борьба за жизнь", 1907); Е. Колтоновская (Сборник "Новая жизнь", 1910, и "Вестник Европы", 1915, № 1); Н. Шапир ("Северные Записки", № 12, 1914). Е. Колтоновская.

КУПРИН Александр Иванович [26 августа (7 сентября) 1870, Наровчат Пензенской губернии — 25 августа 1938, Ленинград], русский писатель-реалист, одно из самых громких имен первой четверти 20 века, автор вошедших в золотой фонд русской литературы произведений «Молох», «Поединок», «Гранатовый браслет», «Гамбринус» и других.

Военная карьера

Родился в семье мелкого чиновника, умершего, когда сыну шел второй год. Мать из татарского княжеского рода, после смерти мужа бедствовала и вынуждена была отдать сына в сиротское училище для малолетних (1876), затем военная гимназия, позже преобразованная в кадетский корпус, который окончил в 1888. В 1890 окончил Александровское военное училище. Затем служил в 46-м пехотном Днепровском полку, подготовка к военной карьере. Не поступив в Академию Генштаба (этому помешал скандал, связанный с буйным, особенно во хмелю, нравом юнкера, сбросившего в воду полицейского), поручик Куприн в 1894 подал в отставку.

Стиль жизни

Фигурой Куприн был чрезвычайно колоритной. Жадный до впечатлений, он вел страннический образ жизни, пробуя разные профессии — от грузчика до дантиста. Автобиографический жизненный материал лег в основу многих его произведений.

О его бурной жизни ходили легенды. Обладая недюжинной физической силой и взрывным темпераментом, Куприн жадно устремлялся навстречу любому новому жизненному опыту: спускался под воду в водолазном костюме, летал на аэроплане (полет этот закончился катастрофой, едва не стоившей Куприну жизни), организовывал атлетическое общество... Во время Первой мировой войны в его гатчинском доме был устроен им и его женой частный лазарет.

Писателя интересовали люди самых разных профессий: инженеры, шарманщики, рыбаки, карточные шулера, нищие, монахи, коммерсанты, шпики... Чтобы достоверней узнать заинтересовавшего его человека, почувствовать воздух, которым тот дышит, он готов был, не щадя себя, пуститься в самую немыслимую авантюру. К жизни он, по свидетельству современников, подходил как настоящий исследователь, добиваясь как можно более полного и подробного знания.

Охотно занимался Куприн и журналистикой, публикуя статьи и репортажи в разных газетах, много разъезжал, живя то в Москве, то под Рязанью, то в Балаклаве, то в Гатчине.

Писатель и революция

Неудовлетворенность существующим социальным порядком влекла писателя к революции, так что Куприн, как и многие другие писатели, его современники, отдал дань революционным настроениям. Однако к большевистскому перевороту и к власти большевиков отнесся резко негативно. Поначалу он все-таки пытался сотрудничать с большевистской властью и даже собирался издавать крестьянскую газету «Земля», для чего встречался с Лениным.

Но вскоре неожиданно перешел на сторону Белого движения, а после его поражения уезжает сначала в Финляндию, а затем во Францию, где обосновывается в Париже (до 1937). Там он активно участвовал в антибольшевистской прессе, продолжал литературную деятельность (романы «Колесо времени», 1929; «Юнкера», 1928-32; «Жанета», 1932-33; статьи и рассказы). Но живя в эмиграции, писатель страшно бедствовал, страдая как от невостребованности, так и оторванности от родной почвы, а незадолго до смерти, поверив советской пропаганде, в мае 1937 возвратился вместе с женой в Россию. К этому времени он уже был серьезно болен.

Сочувствие простому человеку

Почти все творчество Куприна проникнуто традиционным для русской литературы пафосом сочувствия «маленькому» человеку, обреченному влачить жалкую участь в косной, убогой среде. У Куприна это сочувствие выразилось не только в изображении «дна» общества (роман о жизни проституток «Яма», 1909-15 и др.), но и в образах его интеллигентных, страдающих героев.

Куприн был склонен именно к таким рефлектирующим, нервным до истеричности, не лишенным сентиментальности персонажам. Инженер Бобров (повесть «Молох»,1896), наделенный трепетной, отзывчивой на чужую боль душой, переживает за растрачивающих свою жизнь в непосильном заводском труде рабочих, в то время как богатые жируют на неправедно нажитые деньги. Даже персонажи из военной среды вроде Ромашова или Назанского (повесть «Поединок», 1905) обладают очень высоким болевым порогом и малым запасом душевной прочности, чтобы противостоять пошлости и цинизму окружающей их среды. Ромашова мучают тупость военной службы, разврат офицерства, забитость солдат. Пожалуй, никто из писателей не бросил такого страстного обвинения армейской среде, как Куприн.

Правда, в изображении простых людей Куприн отличался от склонных к народопоклонству литераторов народнической ориентации (хотя и получил одобрение маститого критика-народника Н. Михайловского). Его демократизм не сводился только к слезливой демонстрации их «униженности и оскорбленности». Простой человек у Куприна оказывался не только слабым, но и способным постоять за себя, обладающим завидной внутренней крепостью. Народная жизнь представала в его произведениях в своем вольном, стихийном, естественном течении, со своим кругом обычных забот — не только горестями, но также радостями и утешениями («Листригоны», 1908-11).

Вместе с тем писатель видел не только ее светлые стороны и здоровые начала, но и выплески агрессивности, жестокости, легко направляемые темными инстинктами (знаменитое описание еврейского погрома в рассказе «Гамбринус», 1907).

Радость бытия

Во многих произведениях Куприна отчетливо ощутимо присутствие идеального, романтического начала: оно и в его тяге к героическим сюжетам, и в его стремлении увидеть высшие проявления человеческого духа — в любви, творчестве, доброте... Не случайно героев он часто выбирал выпадающих, выламывающихся из привычной колеи жизни, ищущих истину и взыскующих какого-то иного, более полного и живого бытия, свободы, красоты, изящества...

Мало кто в литературе того времени, столь поэтично, подобно Куприну, писал о любви, пытался вернуть ей человечность и романтику. «Гранатовый браслет» (1911) стал для многих читателей именно таким произведением, где воспевается чистое, бескорыстное, идеальное чувство.

Блестящий изобразитель нравов самых разных слоев общества, Куприн рельефно, с особой пристальностью описывал среду, быт (за что ему не раз доставалось от критики). В его творчестве присутствовала и натуралистическая тенденция.

Вместе с тем писатель как никто умел изнутри почувствовать течение естественной, природной жизни — его рассказы «Барбос и Жулька» (1897), «Изумруд» (1907) вошли в золотой фонд произведений о животных. Идеал естественной жизни (повесть «Олеся», 1898) для Куприна очень важен как некая желанная норма, он часто подсвечивает им современную жизнь, находя в ней печальные уклонения от этого идеала.

Для многих критиков именно такое естественное, органичное восприятие жизни Куприна, здоровая радость бытия были главным отличительным качеством его прозы с ее гармоничным сплавом лирики и романтики, сюжетно-композиционной соразмерности, драматизма действия и точности в описаниях.

Литературное мастерство

Куприн — превосходный мастер не только литературного пейзажа и всего, что связано с внешним, визуальным и обонятельным восприятием жизни (Бунин и Куприн состязались, кто более точно определит запах того или иного явления), но и литературного характера: портрет, психология, речь — все проработано до мельчайших нюансов. Даже животные, о которых любил писать Куприн, обнаруживают у него сложность и глубину.

Повествование в купринских произведениях, как правило, очень зрелищно и часто обращено — ненавязчиво и без ложной умозрительности — именно к экзистенциальным проблемам. Он размышляет о любви, ненависти, воле к жизни, отчаянии, силе и слабости человека, воссоздает сложный духовный мир человека на сломе эпох.